«Иван Грозный» Эйзенштейна

 

. Эйзенштейн не был трагической фигурой, как пытается теперь его представить нынешняя обслуга новой власти. У него, как у человека гениального и непростого, были сложные отношения с властью, но не было у него  внутреннего конфликта, и противостояния марксизму. Он стоял у истоков рождения нового искусства, порожденного огромной энергией Октябрьской революцией, и для Эйзенштейна, созвучного этой эпохе, революция была его звездным часом. Ни в какой другой атмосфере он работать и создавать свои шедевры бы не смог. В великую эпоху и рождаются великие режиссеры. Не случайн, попав в Голливуд, в эту удушливую тоталитарную атмосферу одномыслия, где всех стригли под одну гребенку, ему так привыкшего к свободе, которая была в 20-е годы в СССР, отказали во всех его проектах. Для мировой культуры это удача, что режиссер создавал свои произведения не на Западе, где бы ему бы и не дали их поставить, а в России. В СССР выходили разные фильмы, скучные и веселые, экспериментальные и авангардные,  реалистические и сказочные, они могли быть формалисткими или даже безыдейными, но всегда профессиональными, и среди них никогда не было одного жанра – антисоветского. И нынешним критикам той эпохи, отробатывающим свой хлеб, досталась нелегкая задача выцарапать, высосать хоть что-нибудь, похожее на опозицию советской власти. Не был репрессирован и ни один крупный режиссер во времена Сталина, (репрессирован был А. Грановский, поставивший фильм «Любовь» 1933 (не закончен); Б. Юрцевич, поставивший «Изящную жизнь» 1932, был отправлен в ссылку)  они были ценимы и уважаемы  в стране Советов, и если даже их фильмы закрывали, что было, увы, распространенной практикой, им тут же давали возможность ставить новые фильмы. Не жалели в СССР денег на самое важное из искусств. В наши дни, проходя равнодушно мимо легко узнаваемых лиц, среди толп праздно шатающихся бездельников городов-мегаполисов, понимаешь, насколько боготворили в СССР работников искусств и насколько высок и непререкаем тогда был их авторитет.  Потому неудивительно, что Эйзенштейну в трудное, тяжелое и голодное время Великой Отечественной войны поручили снять такой крупномасштабный и дорогой фильм. Много лет готовясь к работе над «Иваном Грозным», Эйзенштейн пытался решить в фильме проблему кинотрагедии. Он считал, что у киноискусства есть свои специфические средства для создания высокой трагедии. Иван IV справедливо представлялся Эйзенштейну личностью весьма противоречивой. Великие дела по объединению Русского государства, борьба за независимость происходили в напряженной борьбе с удельной боярской аристократией. Будучи царем с трехлетнего возраста, Иван насмотрелся на интриги, козни, внутренние распри окружающих его бояр. В своей кинотрагедии Эйзенштейн хотел показать, как окружающая среда формировала «грозный» характер Ивана, как в силу необходимости он стал основателем русского военного искусства, положил начало организации регулярного войска. С взятием Казани прекратились опустошительные набеги на русскую земли. Присоединение Сибири, Астраханского ханства и, наконец, Ливонский поход – все это осуществлялось во имя задач национального развития России. И вместе с этим – сопротивление реакционного боярства, измены даже со стороны близких и родных. Все это Эйзенштейн считал интересным материалом для создания подлинной трагедии. С одной стороны Грозный предстоет перед зрителями как «за отечество стоятель», с другой – как жестокий и необузданный человек с неупровляемым характером. Даже среди историков не было единого мнения  о личности царя, так  защитник самодержавия Н. М. Карамзин резко отрицательно относился к Ивану IV, расписывая «ужасы террора». С. М. Соловьев, В. О. Ключевской и многие другие по-разному трактовали цели и задачи Ивана Грозного и средства его борьбы. А русские революционные демократы Чернышевский, Белинский, Герцен, Добролюбов высоко оценивали деятельность Ивана IV. Высокую оценку Ивану Грозному дал и Карл Маркс. Шкловский отмечает в связи с фильмом о Суворове : «Спор об Иване Грозном очень стар. Народ был за Грозного. Есть даже народная сказка, что сам Грозный царь был царем из народа, и что первым его делом было отрубить голову своему бывшему господину, и именно за это называли его бояре Грозным».

Отношение самого Эйзенштейна к Ивану Грозному были высказыны им в статье «Фильм об Иване Грозном» «Известия» 30 апреля 1941г: «Это гений, а не просто выдающийся человек», а также «С глубокой мудростью и проницательностью великого государственного деятеля, опередившего свое время на несколько веков, Иван IV создал новые формы централизованного государства в смертельной схватке с боярами и в ситуации феодальной раздробленности страны».

Но в фильме «Иван Грозный» Эйзенштейн, увлеченный созданием нового вида кинотрагедии, нередко увлекался трагической формой в угоду этой концепции, отклонялся от исторически наиболее важных проблем эпохи Грозного. Уходя в сторону трагедийной концепции личности. Эйзенштейн, знаменитый как создатель массовых народных сцен, во 2-й серии «Ивана Грозного» отступает от своей традиции и замыкается в тесных закоулках, в кулуарах царских палат. В фильме нет русской природы, московской среды, государственной деятельности царя Ивана. В ней совсем отсутствуют картины народной жизни. В силу этого жестокий террор царя становится непонятным. Его государственные цели туманны, а созидательная работа по объединению Русского государства наполняется безысходной мрачностью и замкнутостью. Факт борьбы с Ефросиньей Старицкой заполняет собой весь сюжет второй серии и заслоняет более важный исторический материал о подготовке Иваном Ливонского похода. Это и было поставлено в вину Эзенштейну при обсужении второй серии фильма. Фильм был подвергнут серьезной критике. В эти дискуссионные дни Эйзенштейну была присуждена Государственная премия за первую серию «Ивана Грозного». Это воодушевило его и укрепило в нем уверенность в своей правоте. Было решено, в конце концов, дать возможность мастеру сделать фильм так как он хочет. Но из-за болезни сердца, приковавшего режиссера  надолго к постели, работа приостановилась. Сталин, посмотревший фильм, согласился с мнением художественного совета киностудии. Александров, бывший тогда художественным руководителем студии «Мосфильм» обратился к Сталину с письмом, в котором просил дать режиссеру возможность после выздоровления закончить всю трилогию и только после этого судить о фильме оканчательно. Ответ был краток и исчерпывающе ясен: «Согласен с т. Александровым». Много было в последнее время спекуляций на тему встречи в феврале 1947 года Сталина с Эйзенштейном и Черкасовым. Сам факт такой встречи, когда Сталин, человек занятой, нашел время для того, чтобы встретится и объяснить, что ему не понравилось в фильме и, в свою очередь, выслушать режиссера говорит о многом. В конце концов, государство - это тот же продюссер, который дает деньги, и немалые, на производство фильмов, и если уж такая же постановка дела на Западе не вызывает вскинутых возмущенных рук, то бесконечные возмущения «советским таталитаризмом» и «запретами в кино» говорят только о бесконечном ханжестве и лицемерии кормящихся от этого. Что же касается февральской встречи 1947 года, то, как правило, из восьмистраничного задокументированного Черкасовым подробного отчета постоянно цитируются только  несколько одних и тех же строчек. (Кстати, после смерти Сталина осталось огромное количество документов (записок, писем, неправленных стенограмм его выступлений и т. д.), которые никогда ни в советской, ни в современной российской историографии не анализировались и не обобщались. Причина проста: они вступают в противоречие с идеологеммами хрущевской и горбачевской пропаганды и опровергают их. Один из примеров: о неготовности Сталина к войне. В 1939 году он провел тайную операцию – о ней не знал даже Минфин – по закупке на Западе стратегического сырья, которым в то время не обладал СССР. Это сырье все четыре года войны удовлетворяло потребность СССР на 70 процентов. (См. книгу «Запрещенный Сталин» В.Сойма). Вот несколько цитат из встречи Сталина с Эйзенштейном «..Мудрость Ивана Грозного была в следующем: он смотрел на вещи с национальной точки зрения и не пускал иностранцев в страну, он баррикадировал страну от иностранного влияния. Показывая Ивана Грозного в таком виде, Вы совершили ошибку. Петр I был тоже большой правитель, но он был черезвычайно либерален к иностранцам, он открыл широко ворота и допустил иностранное влияние в стране и разрешил германизацию России. Суд Александра I был действительно российским судом? Суд Николая российский суд? Нет, они были немецкими судами.», «Самый выдающейся вклад Ивана Грозного состоял в том, что он был первым, кто ввел правительственную монополию внешней торговли. Иван Грозный был первый, а Ленин вторым.», «Иван Грозный был чрезвычайно жестоким. Надо показать, почему он должен быть жестоким».

МОЛОТОВ «Демьян Бедный издевался над крещением Руси, но в действительности принятие Христианства было прогрессивным событием в его историческом развитии».

СТАЛИН «Конечно, мы не хорошие христиане, но отрицать прогрессивную роль Христианства …невозможно». «Демьян Бедный не имел правильной исторической перспективы. Когда мы переместили статую Минина и Пожарского ближе к церкви Василия Блаженного, тогда Демьян Бедный возражал и написал, что статуя должна быть выброшена и что о Минине и Пожарском нужно забыть. В ответ на это письмо, я назвал его «Иваном не помнящим родства». Мы не можем выбросить историю..»

ЭЙЗЕНШТЕЙН спросил, будут ли еще какие либо инструкции относительно фильма.

СТАЛИН  «Я не даю Вам инструкции. Но выражаю мнение зрителя»

«..Вы поставили «Александра Невского». Это вышло очень хорошо. Режиссер может отклониться от истории, не правильно, если он просто копирует исторический материал. Он должен воздействовать на него, но в пределах границы эпохи. Режиссер может менятся в пределах того исторического периода».

О АКТЕРАХ «Курбский – великолепен. Старицкий очень хорош. Он ловит мух превосходно. Будущий царь, он ловит мух руками! Подобные детали необходимы. Они показывают сущность человека».

ЧЕРКАСОВ говорит об альбоме фотографий  Геббельса, которые он видел, когда был на его вилле с послом Зориным.

СТАЛИН «Хорошо, что мы покончили с этими свиньями. Страшно подумать, что случилось, победи эти негодяи».

СТАЛИН «..Тогда это означает, что все вопросы решены. Так как Вы думаете товарищи (обращается к Молотову и Жданову), мы должны дать товарищам Черкасову и Эйзенштейну возможность закончить фильм? – и добавляет – пожалуйста передайте все это товарищу Большакову».

ЧЕРКАСОВ «Может сцена об убийстве Старицкого быть сохранена в сценарии?»

СТАЛИН «Вы можете сохранить это. Убийство действительно имело место.»

ЧЕРКАСОВ «У нас есть сцена, в которой Малюта Скуратов душит Митрополита Филиппа»

«Действительно ли необходимо сохранить эту сцену? Сталин сказал, что сцену необходимо сохранить, посколько в истории это было».

СТАЛИН Как Вы собираетесь заканчивать фильм?

ЧЕРКАСОВ сказал, что фильм закончится поражением Ливонии, трагической смертью Малюты Скуратова, походом к морю, где Иван Грозный стоя окруженный армией скажет «Мы стоим на море и будем стоять!»

СТАЛИН «Это то что надо и даже намного больше».

Относительно фильма «Иван Грозный» Сталин сказал- «Что в случае необходимости берите полтора года, два или даже три, чтобы сделать этот фильм. Но фильм должен быть хорошим, это должно быть сделано! Мы должны поднять качество..Зритель вырос, и мы должны показать ему хорошие фильмы».

Когда здоровье Эйзенштейна улучшилось, он разрабатывал план третьей серии и в соответствии с ее задачами внес некоторые поправки ко второй серии трилогии. Он стал готовится к дальнейшим съемкам. Но состояние здоровья не улучшалось. Несмотря на длительное лечение в Кремлевской больнице и санатории «Барвиха», смерть оборвала его планы. Его ученики, друзья и коллеги не решились закончить фильм. Было много предложений, планов, но все приходили к выводу, что всякие планы по окончанию фильма явятся новой интерпритацией, а стало быть и искажением эйзенштейновского творчества. Сохранился план третьей серии фильма так, как ее видел Мастер:  (В новых ролях П. Кадочников – Евстафий. Духовник царя, младший Колычев, О.Жаков – Генрих Штаден. Опричник. Шпион Польши и Ливонии):

ЗАМОК ВОЛЬМАР. Курбский диктует эпистолию Ивану. Известие о заговоре Пскова и Новгорода против царя. Курбский засылает Ивану шпиона Генриха Штадена.

ШТАДЕН НА ОПРИЧНОМ ДВОРЕ  допрос Штадена. Глумление над немцев. Дыба в подземелье. Штаден взят в опричники.

БИБЛИОТЕКА ГРОЗНОГО  Иван диктует ответ Курбскому. Петр Волынец раскрывает планы заговорщиков. Ефстафий благословляет поход на Новгород.

СНЕЖНАЯ РАВНИНА  Безмолвный поход. Опричники на лыжах. Гибель новгородских дозоров. Иван посылает Малюту к Филиппу.

ТВЕРСКАЯ ОТРОЧЬ МОНАСТЫРЬ. КЕЛЬЯ МИТРОПОЛИТА ФИЛИППА  Малюта требует благословения делу Ивана. Отповедь митрополита. Малюта душит Филиппа.

СНЕЖНАЯ РАВНИНА  Гонец Ефстафия к Пимену с доносом о походе. Погоня лучников. Смерть гонца.

НОВГОРОД . ПАЛАТА ПИМЕНА. РАССВЕТ.  Заговорщики. Появление Ивана и опричников.

СОБОР.  Покаяние Ивана перед фреской Страшного суда. Синодик убиенных. Иван швыряет в бога посох. Басмановы и Штаден за колонною. Басманов-отец и слуга Демьян: «Треть возов из Новгорода- в подмосковную Басмановых». Исповедь Ивана Ефстафию. Разоблачение младшего Колычева. Ефстафий обличает Ивана.

ДВОРЕЦ СИГИЗМУНДА  Курбский требует похода на Россию. Сигизмунд отправляет посла к Елизавете Английской.

УГЛОВАЯ КОМНАТА ВИНДЗОРСКОГО ДВОРЦА.  Тайная аудиенция у королевы Елизаветы. Немец – посол Сигизмунда. Боярин Непея – посол Ивана. Песня о Рыжей Бэсс.

ЦАРСКАЯ ПАЛАТА В АЛЕКСАНДРОВОЙ СЛОБОДЕ.  Пир. Песня Федьки «Со святыми упокой».

Иван изобличает Алексея Басманова в корысти. Страх Штадена. Осуждения Басманова-отца на смерть от руки сына. Отец и сын. Мечта Алексея о богатстве и знатности рода Басмановых. Федор клянется продолжить дело отца. Смерть Алексея Басманова. Подозрения Ивана. Федька бросается на царя. Смерть Федора Басманова от ножа Штадена. Известие о нападении ливонцев.

ЛИВОНСКИЙ ПОХОД.  Войско Грозного. Бегство Курбского. Малюта в шатре князя-предателя. Замки Вольмар и Вейссенштейн. Замешательство среди рыцарей. Пир под канонаду. Штурм Вейссенштейна. Взрыв погребов. Ранение Малюты.Волынец водружает на замке стяг Ивана. Пронос Малюты по пылающей Ливонии. Гибель Курбского в болоте. Смерть Малюты. Песня «Океан-море синее». Выход Ивана к морю.