Кого баюкала Россия

 

Разные мысли приходят после просмотра фильма "МАСТЕР И МАРГАРИТА" (1994, 4 серии, 200 мин, реж Юрий Кара, в р. Гафт, Вертинская, Филипенко, Бурляев, Ульянов), которого ждали 13 лет. О том, что современная политическая цензура в кино, помноженная на экономическую, намного хуже и страшнее, чем политическая цензура советского времени. Возникает горечь от того,что этот фильм не сделали в 60-е годы, когда умели и могли ставить фильмы, и когда творческий и профессиональный потенциал был огромен. Но что имеем, то имеем. По атмосфере этот фильм не уступает фильму Бортко, несмотря на то, что обошелся дешевле. Хороши как исторические сцены, так и Москва 20-х годов. В этом варианте лучше и Ульянов в роли Понтия Пилата и на голову выше Гафт - в роли Воланда он по  всем статьям переигрывает Басилашвили. В фильме много сцен с обнаженной натурой - дань моде. Хороша  Вертинская на бале у Воланда. Запомнилась и летящая на метле Маргарита под мелодию Вагнера «Полет Валькирий». Не понравились что у Бортко, что у Кары политические спекуляции. У Бортко это непонятно откуда взявшийся некто в сером кителе, напоминающий Берию. У Кары это назойливо лезущие по всюду портреты Ленина и Дзержинского, а на балу у Воланда среди гостей явление Ленина, Сталина, Гитлера!!! Видимо для уважаемых режиссеров их политически-коньюктурные  взгляды были куда важнее творческих.  Конечно экранизировать у так горячо ими любимого М. Булгакова пьесу «Батум» смелости им вряд ли бы хватило. (Но пути Господни неисповедимы. В недавнем интервью Бортко заявил, что вступил в Компартию, а главный «фигоноситель» времен оттепели М. Хуциев говорит, что «лучшее время для творчества было советское время, тогда в борьбе с чиновником что-то можно было снять, а теперь ты не кому не нужен». И в этой связи зловещи для либеральной буржуазии звучит последнее пророчество Ванги, лишь недавно озвученное по НТВ: «Коммунизм все равно победит, только это будет другой, христианский коммунизм. Добро уже идет. Оно близко»). Вот что говорит Сергей Юрский о том времени «..Но большей частью благодаря цензуре мы были избавлены от чудовищного шлака. Он просто отсекался. Плохие иностранные фильмы до нас просто не доходили (единственное, что очень жалко  -почему-то не покупали фильмы Чаплина). Наши же фильмы могли запрещаться по каким-то идеологическим причинам, но чтобы запретить художественно сильную картину – такое случалось очень редко. Почти все, что снималось, выходило на экран. А уж если говорить о Доме кино или о том, что выдавал для просмотра Госфильмофонд,- так это были отборные, самые лучшие фильмы…», и о нынешнем времени: «Своего же кино у нас почти нет.  …Те фильмы…о которых так охотно пишут критики,- все-таки не народное кино, которое прекратило свое существование после перестройки. Мои надежды связаны…с тем, что наша кинокритика, наконец, перестанет оплевывать наши фильмы. У нас была великолепная режиссерская школа, достижения которой совершенно не учитывают в своих работах молодые. Они снимают, как им самим придет в голову, или ориентируясь на западно-европейские образцы. Тот же фильм Звягинцева …абсолютно западный. И не исключено, что премию ему дали именно поэтому». Если же говорить о современной интеллигенции, то эта «творческая интеллигенция» за годы перестройки, занимаясь политической проституцией, настолько низко пала, покрыла себя таким позором и так заморалась, что им теперь уже и вовек не отмыться, заслуженно неся по жизни широко известное прозвище как клеймо, данное так нелюбимым ими Лениным.  Незадолго до своей смерти Олег Ефремов, совесть нашей эпохи, на юбилейном вечере театра МХАТ в прямом эфире  на всю страну заявил: «Самая трусливая, продажная и подлая – это наша интеллигенция». И такой она была всегда. Вряд ли нам снова решатся показать то, что неслось с экранов ТВ во время первой чеченской войны. А сто лет назад Василий Розанов писал, что после  поражения России в Русско-Японской войне был поражен, с каким злорадством и радостью писала об этом наша либеральная пресса. Теперь она наказана творческой импотенцией, на место служению искусству пришло ремесло и служение мамоне. Как писал Андре Жид, «искусство рождается в неволе и умирает в свободе». Хрюкающей от «счастья свободы» обуржуазившейся «творческой интеллигенции» хочется напомнить слова Флобера,  введшего этот термин в обиход: «Буржуазность есть плоский склад ума и пошлый образ чувств». На Западе не существует ни одного большого художника, который бы не обличал с гневом и призрением «скромное обаяние буржуазии». Одной из опасных болезней цивилизации назвал Ницше утрату интеллектуальной совести интелигенцией. Эта болезнь поразила «культурный слой» и состоит она в том, что либеральная элита усвоила двойную мораль. Ницше писал, что интеллигенция привыкла взвешивать явления «фальшивыми гирями», и бесполезно ей на это указывать – ей не стыдно. Самое «страшное» проклятие, существующее у интеллигенции в России: «не подадут руки в приличном обществе»  (сравни советское «Чтобы тебе жить на одну зарплату»). Ловлю себя на мысли, что не хочется ее и протягивать. Что же касается антисоветской истерии в кино и особенно на телевидении в их, надо в этом честно признаться, убогих «исторических исследованиях» и таких же сериалах, и той интенсивности, которая за прошедшие 20 лет не снизилась, то это говорит только о психической невменяемости руководителей ТВ каналов. «Разоблачителям – антисоветчикам» можно сказать словами  В. Шкловского:«Нет правды о цветах, есть наука ботаника». Моральная оценка всегда носит личностный характер и «должна и может быть дана только в контексте той системы, элементом которой была личность и эпоха, в которой она существовала». «Плохой, хороший, злой, добрый» о системах – это для моралистов, под личиной которых, как правило, скрываются циничные идеологи и пропагандисты, цель которых – представить частные (групповые, воровские) интересы как общее благо и истину. Для морализующей внеисторической и внесистемной критики, которая, как правило, используется в качестве средства идейной борьбы и пропаганды, целостный системный анализ истории опасен, страшен и неприемлем.

 А возвращаясь к старой мечте о мире справедливости, равенстве и счастье для всех, то она никогда не умрет, потому что в каждом человеке заложено желание улучшить мир. Уже в начале XIV века в Италии орден «братьев апостолов» под руководством Дольчино, которого упомянул в «Божественной комедии» Данте, пытался воплотить идеи общности имущества и социального равенства впервые в истории путем вооруженной борьбы. На них ополчилась крестовыми походами вся феодальная Западная Европа, но долгие годы не могли сломить они «апостольских братьев». Так было и так будет всегда, пока стоит этот мир.